На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Проекты повышения достоинства медной монеты в России (конец XVIII - начало XIX в.)

...Чтобы в пуде составляло денег более шеснатцати рублей". 

К концу XVIII века в российском денежном обращении сложилась парадоксальная ситуация: нарицательная стоимость медной монеты оказалась меньшей, чем рыночная цена заключенной в ней меди. Казна уже не извлекала законной выгоды от чеканки монеты. Больше того, от ее изготовления она несла убытки.
"Законопротивными людьми" началось стихийное массовое изъятие монеты из обращения. Из-за своей относительной "дешевизны" она переплавлялась - мелкие ремесленники использовали ее как сырье для производства домашней утвари. Часть переплавленной монеты уходила за границу как лом. Количество денег в обращении сокращалось, что оказывало негативное влияние на торговый оборот: медная монета в то время составляла значительную часть в структуре денежной массы.
Переплавка монеты приравнивалась законом к ее "порче". Посему каралась каторгой и ссылкой в Сибирь.
И все же выгоды от законопреступного занятия перевешивали суровость и неотвратимость наказания. Преступный промысел рос и ширился пропорционально расхождению реальной и номинальной цены монетного металла.
С 1762 года медная монета в России чеканилась по 16-рублевой стопе (16 рублей из пуда). Рыночная же цена пуда меди составляла не более 8 рублей. Государству было выгодно делать такую монету: на этом оно получало двукратную прибыль.
В течение трех последующих десятилетий медь как металл сильно подорожала. С падением курса бумажных денег (ассигнаций) поднялись цены на все товары.
Медь не стала исключением. Спрос на нее возрос вследствие увеличения населения Российской империи. Из-за повышения спроса на медь выросли и подати, взимавшиеся в натуре с добываемого количества металла. Их ставка доходила до 35 процентов. Ранее же она не превышала 25 процентов. Разработка рудников стала дороже - заводчики вынужденно подняли цену на добываемый металл. Повышению цены на медь способствовал и нелегальный вывоз ее за границу: в европейских странах она стоила дороже.
К концу XVIII века цена весовой меди в России приблизилась к 20 рублям. При существовавшей монетной стопе монета оказалась на несколько рублей дешевле содержавшейся в ней меди. К тому же расходы казны на выделку монеты доходили до нескольких рублей с пуда.
Одним из первых тревогу забил пермский и тобольский генерал-губернатор генерал- поручик А. А. Волков. Проанализировав рыночную конъюнктуру меди в столицах и на Урале, в августе 1794 года он подал в Сенат рапорт с предложением повысить стопу медной монеты. Конкретных предложений в рапорте не содержалось: генерал-губернатор лишь ставил центральную власть в известность о реально существующей проблеме, желая побудить ее принять "нужные" меры к своей и общественной пользе:
"В деньгах медь для частных людей дешевле, но казне от каждаго пуда составляет знатную сумму убытка, а ныне, за положенным вновь збором десятинной меди, цены будут увеличиваться, то еще больше казна потерпит ущерба; ибо мастера медные по:дешевизне денежной меди, выведя свой ращет, почнут несравненно выгоднее делать всякие медные вещи из денег, нежели из штыковой меди, а потому уповать надлежит, что они и ныне переделывая деньги в посуду, уменьшают ходячее число медной монеты и тем в продовольствии народном делают недостаток, о чем на разсмотрение Правительствующему Сенату имею честь донесть, не угодно ли будет предупреждению вящаго в медной монете оскудения, приняв вышеписанные обстоятельства в уважение, представить Ея Императорскому Величеству о делании при монетных дворах медных денег такою препорциею, чтобы в пуде составляло денег более шеснатцати рублей, от чего казна получит свой выигрыш, а медные мастера не будут иметь надобности переделывать деньги в посуду".
Бумага на несколько лет легла под сукно.
Двумя годами позже (3 апреля 1796 года) императрице было адресовано "донесение" московского секунд-майора Василия Багалдина-Таишева. Основное внимание он сконцентрировал в нем на проблеме существования различных обменных курсов (лажей) монеты на ассигнации и трудностях с разменом последних, от чего происходило "великое злоупотребление", а "верноподданные Ея Императорскаго Величества претерпевали великой убыток". Причиною тому, по убеждению Багалдина-Таишева, являлась поднявшаяся цена меди, "так что превышает монету".
Из-за видимой дешевизны медная монета не только уничтожалась, но и придерживалась населением, которое предпочитало ее обесценившимся ассигнациям. В результате образовалась нехватка монеты в обращении, особенно - мелких номиналов (1/2 и 1/4 копейки). Поэтому при размене меди на ассигнации лаж уплачивался в пользу первой. В разных частях империи он различался. Это создавало простор для спекуляции на разности курсов: 
"Хотя и есть лаж или промен, казалось бы в поддержание монеты, но не полезен, потому что неодинаков, в Москве лаж, а в прочих городах другой, а в некоторых местах и ничего не дают промену, или очень мал, чрез что один другаго притесняет, в одном государстве монета имеет разные цены и ею могут торговать".
В качестве первоочередной меры и для урегулирования размена монеты на ассигнации, "ограничения и сбережения монеты, которая в абороте", секунд-майор предложил установить выгодный для медных денег единый променный курс по всей стране, "чрез что может быть немалая государственная прибыль и никто не понесет напраснаго убытку, и во всех странах России будет неоскудно".
Выравнивание обменного курса не снимало проблемы дешевизны разменной монеты. Более действенной мерой для оздоровления денежного обращения, как явствовало из "донесения", виделось повышение стоимости монеты.
Практически одновременно с Багалдиным-Таишевым (27 апреля 1796 года) был выдвинут другой, более смелый и радикальный, проект. Автором его являлся известный деятель своего времени, последний екатерининский фаворит 29-летний князь П.А. Зубов.
Проект имел более универсальный характер, нежели просто реформирование монетной системы. Родился он в условиях общего кризиса финансовой системы. У государства накопился огромный внутренний долг (около 37 млн рублей), а расходы из года в год все увеличивались. Средства требовались на содержание разросшегося государственного аппарата, развитие провинциальных центров, освоение новых территорий, проведение активной внешней политики. Чрезмерные расходы приводили к усиленному выпуску бумажных денег, курс которых по отношению к серебру сильно упал (в 1796 году он составлял 79 копеек за 1 рубль). Отсюда - недоверие к обесценивавшимся бумажкам и рост цен.
Свой проект Зубов представил лично Екатерине II (благо, у него имелась такая возможность) в виде развернутого доклада. Суть его заключалась в необходимости перечеканки всей находившейся в обращении старой медной монеты (по приблизительным подсчетам порядка 50 миллионов рублей) с удвоением ее номинальной стоимости. Существовавшую 16-рублевую монетную стопу предлагалось заменить на 32-рублевую.
По зубовскому замыслу, это привело бы в приемлемое соотношение стоимость меди в монете с ее рыночной ценой, обеспечило доход казны от чеканки и покончило с изъятием монеты как металла.
Новая монета становилась вдвое легче ("легковеснее"), более компактной и удобной. За счет двукратного увеличения номинала, а следовательно, и суммы медных денег в обращении можно было бы восстановить количественный паритет между ними и ассигнациями, облегчить размен. Тем самым - поднять и стабилизировать курс последних. Из полученной от перечеканки прибыли (до 50 миллионов) у государства появлялась возможность не только погасить все свои долги, но еще и положить в казну на будущее "знатную сумму".
Проект Зубова не являлся идеальным средством для решения всех проблем денежного хозяйства. Некоторые из его положений заслуженно вызывают нарекания. По своей направленности это сугубо фискальный проект. Однако сама идея повышении достоинства медной монеты имела под собой серьезную экономическую основу и всецело отвечала запросам времени.
Обретший в истории дурную славу, снискавший впоследствии множество недоброжелателей и критиков, на момент подачи проект не встретил серьезных возражений. Императрица согласилась с доводами Зубова в пользу перечеканки. Доклад был высочайше конфирмован уже 8 мая, что и положило начало реформе. На ее проведение отводилось четыре года.
В контексте "новой монетной политики" Зубов предложил Екатерине издать специальный указ со строжайшим предписанием всем "начальникам губерний" о предупреждении и пресечении умышленного перелива медных денег "в посуду и другия поделки". Указ этот, данный на имя генерал-прокурора, воспоследовал 19 мая 1796 года.
Сразу же после подписания зубовского доклада началась активная подготовка к проведению перечеканки. Создавались специальные государственные учреждения. Общее руководство всей"операцией в медной монете" возлагалось на Комитет при высочайшем дворе (Особый комитет), подчинявшийся непосредственно императрице. Высочайший указ о его учреждении был издан одновременно с утверждением самого проекта.
В Комитет вошли шесть высших государственных сановников и особ, приближенных к императрице. Возглавил его граф А.А. Безбородко - многолетний вдохновитель внешней и внутренней политики, канцлер, личный секретарь Екатерины. Остальные - генерал-прокурор и государственный казначей граф А.Н. Самойлов, сам П.А. Зубов, граф Н.П. Румянцев - от Государственного заемного банка, П.В. Мятлев - директор Государственного ассигнационного банка и В.В. Попов - глава Кабинета ее императорского величества.
Особому комитету подчинялась Главная экспедиция по перечеканке медной монеты, в ведении которой находились материально-технические вопросы перечеканки: руководство монетными дворами, изготовление новых штемпелей, составление смет денежных расходов, учет количества перечеканенной монеты и др.
Развертывалась сеть монетных дворов. Были задействованы все штатные дворы: Петербургский, Московский, Екатеринбургский и Аннинский (на Урале), Сузунский (под Барнаулом). С целью ускорения "операции" создавались четыре временных монетных двора - в Нижнем Новгороде, Херсоне, Полоцке и Архангельске. Наряду со столичными дворами на них предполагалась перечеканивать основную массу монеты. На Екатеринбургском же, Аннинском и Сузунском дворах в первое время планировалось чеканить новые полушки и 5- копеечники из обычной меди.
На устройство временных монетных дворов, снабжение их оборудованием и инструментами, отправку"служителей, мастеровых и монетчиков", выплату жалованья, переустройство дворов в Петербурге и Москве из казны в счет будущей прибыли отпускалось примерно 300 тыс. рублей.
В первые же дни разработали и высочайше утвердили образцы новой монеты, по которым изготовили штемпельные матрицы и разослали на все монетные дворы. По всей стране организовали сбор и отправку старой монеты к местам перечеканки. За каждым из дворов закреплялся ряд губерний, откуда должна была свозить собираемую монету. Ее также предоставлял Ассигнационный банк.
Обмен старых денег намечалось начать после издания соответствующего императорского манифеста с 1 января 1797 года. До того же все связанное с реформой следовало проводить "без всякой огласки, и отнюдь новой монеты ни в какое обращение не допускать".
Перечеканка началась с 1 августа 1796 года. Открыл ее Петербургский монетный двор. Затем в работу постепенно включались другие дворы: до конца лета - Екатеринбургский, Аннинский и Сузунский, 19 сентября - Московский, к концу октября - Нижегородский.
Когда перечеканка набирала темпы, дело приняло совершенно иной оборот. 6 ноября 1796 года скоропостижно умерла Екатерина II. Вступивший на престол Павел I, не одобрявший многих начинаний матери, решил кардинальным образом пересмотреть ее денежную политику.
10 ноября по указанию императора для обсуждения вопроса о целесообразности дальнейшего проведения перечеканки спешно собрался Государственный совет. 
Высочайшее повеление об обсуждении зубовского проекта вышло сразу же после смерти Екатерины, еще до ее погребения. Оным Павел I наглядно продемонстрировал неодобрительное к нему отношение. Немаловажную роль здесь сыграла и его антипатия к самому Зубову - человеку ближайшего екатерининского окружения. Павел I был нацелен на отмену перечеканки изначально. В Совете же он хотел лишь заручиться поддержкой и опереться на мнение влиятельных сановников. 
Обсуждение проекта отличалось явной ангажированностью. Видя настрой императора, члены Госсовета старались действовать всецело в русле его воли и после непродолжительных слушаний высказались за отмену "операции": 
":[Совет] не предвидит, чтобы платеж переделанною монетою, толико в униженном достоинстве3 мог быть достаточным средством к удовлетворению Государственным надобностям и долгам: 
Поелику же в случае, если признано не будет за потребно отменить вышеозначенный передел медной монеты, может казна от продолжения его теперь понесть вящий убыток, то, по мнению Совета нужно как сам передел сей, так и перевоз обращаемой на то монеты остановить". 
Павел I одобрил мнение Госсовета как полностью совпадавшее с его собственным: 17 ноября передел монеты приостановили. Крест на зубовском проекте император поставил указом от 10 декабря 1796 года: перечеканка отменялась, пореформенные учреждения и временные монетные дворы упразднялись. Решающую роль в отмене реформы сыграла личная неприязнь императора к Зубову и его инициативам. 
Отменой перечеканки дело не закончилось. Уже изготовленную новую монету было высочайше повелено "обратить в прежнее достоинство и вид" путем обратной перечеканки. 
Благо, легковесную монету еще не выпустили в обращение, а наделать ее успели немного. В Петербурге перечеканили 240 тыс. рублей, в Москве - 450 тыс., в Нижнем Новгороде - 43 тыс., в Екатеринбурге - 86 тыс., в Аннинском - 31 тыс. рублей. Херсонский, Полоцкий и Архангельский дворы к работе приступить не успели. Изготовленные на Аннинском и Екатеринбургском дворах обычной чеканкой легковесные полушки и пятаки подлежали переплавке. 
Обратная перечеканка ("павловский перечекан") производилась штемпелями прежнего царствования - с вензелем Екатерины II и старыми датами. Где же таковых не имелось, использовались специально вырезанные вновь "старые" штемпели. К лету 1797 году с так и не увидевшей свет монетой 32-рублевой стопы было покончено. 
Во время обсуждения зубовского проекта в Госсовете с учетом поднявшихся цен на медь Павел I предложил выделывать медную монету по 25 рублей из пуда. Его удалось разубедить в этом и сохранить 16-рублевую стопу. 
Советчиком, убедившим императора в необходимости сохранения статус-кво в обращении медной монеты, выступил граф А.А. Безбородко. При Екатерине, будучи главой Особого комитета, именно Алексей Андреевич и ведал монетной перечеканкой. Павлу же он советовал: 
"Нужно медную монету оставить в настоящем достоинстве, делая из пуда 16, а не 25 рублей, и что вообще возвращение всякой монеты в ея истинную и должную цену и доброту, и удержание ея в сем достоинстве, непременно скоро подействует: над исправлением казеннаго кредита". 
Приостановив реализацию проекта Зубова, Павел I отнюдь не отказался от мысли о реформировании монетной системы. В его правление чеканка 5-копеечников, составлявших подавляющую массу, прекратилась. Медные пятаки подлежали замене легкими, удобными в обращении серебряными монетами того же достоинства. 
Новый монарх являлся сторонником перевода денежного обращения с меди и ассигнаций на серебро. Бесспорно, это укрепило бы монетную систему и благоприятно сказалось на вексельном курсе рубля.
Пожеланиям императора сбыться было не суждено: в казне не нашлось запасов серебра для массовой чеканки 5-копеечников и гривенников. Благородный металл пошел на чеканку монеты крупных номиналов - полтин и рублей. Тираж 5-копеечников в 1797 и 1798 годах составил 13 601 и 113 995 рублей соответственно. Столь мизерный их выпуск какого-либо положительного эффекта не возымел: в обороте такую монету мало кто заметил. 
Серебряных гривенников выпустили побольше - примерно на 900 тыс. рублей. Для огромного по масштабам российского денежного обращения и эта сумма оказалась незначительной. 
Поняв всю тщетность подобных занятий, к 1800 году правительство отказалось от дальнейшей чеканки мелкого серебра. Да и реформаторский запал императора поубавился. Заменить медь на серебро не удалось: в российской монетной системе видимых изменений к лучшему так и не произошло. 
Уже вскоре после отмены зубовской реформы начали поступать новые предложения об усовершенствовании денежного обращения и повышении достоинства медной монеты. Первым свой проект представил (1799 год) адвокат Оверлах. Предлагалось перебить медную монету по 26-рублевой стопе. Притом, что рыночная цена меди тогда приблизилась к 24 рублям. 
Проект был прорецензирован государственным казначеем А.И. Васильевым и главным директором Берг-коллегии М.Ф. Соймоновым. После предварительной оценки - вынесен на обсуждение Госсовета. В составленной для императора "всеподданнейшей записке" Васильев и Соймонов отметили: 
"Разсматривая оной во всей его подробности, находим мы, что проект сей такого же почти содержания, каковый в прошедшее царствование Государыни Императрицы Екатерины Вторыя представлен был от бывшаго генерала фельдцейгмейстера князя Зубова о перепечатке медной монеты в 32 руб., но Высочайшаго Вашего Императорскаго Величества утверждения не удостоился и признан неудобным: по чему не осмеливаемся и сего новаго проекта приводить в действие, по той причине, что влечет за собою еще более затруднений и неудобен к исполнению, нежели первый". 
Эти "неудобства" и "затруднения" представлялись следующими. 
Во-первых, при реализации проекта казна понесла бы большие издержки: просто перечеканить монету из 16-рублевой в 26-рублевую стопу не представлялось возможным - нарушилась бы кратность номиналов. Старую монету нужно было предварительно сплавить и только потом переделывать в новую. Это неизбежно влекло угар металла, расходы на переплавку и прочие "необходимыя издержки при переделке на материалы и жалованье чиновникам". Казне предстояли немалые траты на "своз" монеты к монетным дворам. Высказывались большие сомнения, что полученной от такой перечеканки прибыли хватит на покрытие всех предстоящих затрат. 
Во-вторых, немалые сложности виделись со сбором монеты "из народного обращения". Как утверждали Соймонов и Васильев, население могло отказаться от сдачи старой монеты, "удержать ее у себя и охотнее употребить в сплавку для изделий или на продажу, нежели на легковесную променять". Даже собрав определенное количество монеты, ее нельзя будет изъять без ущерба для казенных оборотов: 
"Подати государственныя не лежат, но имеют свое употребление, чем же заменены быть могут между тем распределенные из того расходы?" Предложенный выпуск новых ассигнаций взамен отправленной на перечеканку монеты пошел бы только во вред и без того их нестабильному курсу. 
В-третьих, и это представлялось самым важным препятствием, операция по перечеканке грозила растянуться на длительный срок. Реально можно было задействовать только один монетный двор - Екатеринбургский. Аннинского и Московского уже не существовало. Сузунский - находился слишком далеко. Монетный двор в Петербурге капитально реконструировался. 
Екатеринбургский двор мог производить в год до 3 млн рублей медных денег. На доставление оттуда в столицу каравана с монетой ушло бы не менее полутора лет (о таком сроке и говорилось в "записке".). Туда и обратно - "гораздо еще более".
Посему первые новые монеты могли попасть в обращение не ранее как через три года. На перечеканку же всей старой монеты ушло бы не менее полутора десятков лет. Основные претензии к проекту имели технический характер, касаясь сложности его реализации. Переделка обращавшейся медной монеты, да еще и с не очень большим повышением ее достоинства, доходов казне не сулила. 
Устройство в разных местах и содержание новых вспомогательных монетных дворов с полным производственным циклом требовали сотен тысяч рублей дополнительных издержек. Да еще и места нужно выбирать подходящие, где-нибудь у плотины полноводной реки. Неизвестно, что оказалось бы накладнее - переделывать монету либо оставлять ее такой, какая есть. 
Сановники отнеслись к оверлаховскому проекту без интереса. Местами они сгустили краски, пытаясь представить его в невыгодном свете. В поданной на благоусмотрение императора записке заострялось внимание на надуманных проблемах:
"В продолжение сей операции натурально произойдет недостаток в медных деньгах. Последствия такового недостатка уже известны: а здесь гораздо чувствительнее оныя быть могут". 
На лето 1800 года пришлось "всеподданнейшее прошение" столичного золотых дел мастера Карла Куста. Оно представляло собой небольшую записку, наполовину состоявшую из дифирамбов в адрес Его Императорского Величества и выражения верноподданнических чувств. Проект был скромнее предыдущего, предлагая лишь уравнять цену меди и монеты. 
Не пояснялось, нужно ли переделывать старую монету или это относилось только к монете, выбиваемой впредь. "Прошение" являлось очередной попыткой обратить внимание на не считавшиеся ни для кого секретом проблемы медной монеты. Куст писал: "По разсчету, сделав о медных монетах, весьма много в год оных теряется в государстве, для того, что пуд необработанной меди продается по 24 руб., а пуд ходячей медной монеты по 16 руб. и уповательно что из тех мастеров, которые обрабатывают медь, есть такие, которые, узнав сию большую выгоду, выменивают медную монету, переплавливают ее и употребляют для своих работ, имея 8 руб. выгоды на каждый пуд. Упомянуть должен я и то, что когда необработанной меди цена была 12 руб. пуд, то тогда видно было несравненно больше медной монеты в обороте.
И я так осмеливаюсь представить Вашему Императорскому Величеству, не заблаговолите ли учинить в оном перемену, то есть убавить вес медной монеты, чрез что Вашему Императорскому Величеству несравненная выгода будет во первых, а во вторых еще и то, что впредь привозимая сюда сумма денег потребует только половинное число на то судов, нежели теперь к привозу оных употребляется". 
Через статс-секретаря графа И.П. Кутайсова прошение было передано М.Ф. Соймонову. Затем попало "для разсуждения" в Государственный совет (слушалось 21 июля 1800 года). Присутствовавшие согласились с фактом хищнического использования монеты не по назначению и целесообразностью уравнения веса с "продажною медью", что послужило бы к отвращению злоупотреблений. Но высказались против предложенного уравнения: 
"С одной стороны не представляет средство сие никакой прочности: ибо цены на продажную медь, как по ныне возрастали, могут таким же образом и по уравнении оном возвысится; а с другой стороны нельзя не опасаться, чтоб по исполнении предположения сего не произошло как скоропостижной и не малой дороговизны, особо тягостной для людей живущих жалованьем и для мест казенных, коим положенные ныне суммы будут недостаточны, так и других вредных последствий, кои не прежде и усмотрены быть могут, как уже по событии, а посему и отвращение их будет тем затруднительнее". 
26 июля 1800 года протокол с отрицательным мнением Совета по кустовскому предложению был высочайше утвержден. К концу 1800 года относится третий, последний в правление Павла I, частный проект о медной монете. Его составил пастор Бергман из Лифляндии. 
По выкладкам последнего, цена меди на рынке местами уже в два раза превысила монетную медь. Исходя из этого и было рекомендовано повысить монетную стопу до 32 рублей и впредь выбивать монету по такой весовой норме. Находившуюся же в обращении старую монету Бергман предложил, не теряя времени и средств, высочайшим указом удвоить в цене безо "всякой переплавки и переделки". То есть 5-копеечник - "назвать" гривенником, грош - 4-копеечником и т.д. Подобного мировая история денежного обращения не знала! Обычно делалось наоборот. 
В чем же тут казенный интерес, выигрыш, как уверялось, "по миллиону на миллион"? Если большая часть монеты в момент удвоения ее номинала будет находиться на руках у населения, что тогда от этого получит казна? Что же, пришлось бы предварительно изымать всю монету из обращения, чтобы потом вернуть ее обратно по удвоенной цене? Способы претворения в жизнь всего этого в проекте не прописаны. 
17 декабря 1800 года "представление" рассматривалось в Госсовете. Оно было сразу отвергнуто на том основании, что в 1796 года проект приведения монеты в "32-рублевый в пуде вес" уже был отменен "по Высочайшему повелению Его Императорскаго величества". Продолжать разговор об этом сочли делом никчемным.
Все монетные проекты павловского времени не отличались продуманностью и проработанностью. Предлагались в них и заведомо невыполнимые, неприемлемые положения. Высшие чиновники финансового ведомства имели все основания отнестись к ним скептически и не воспринимать всерьез. Но дело здесь не только и не столько в этом. Правительство наотрез отказывалось прислушиваться к общественному мнению, замечать и реагировать на существовавшие в денежном обращении проблемы. Устаревшая 16-рублевая стопа оставалась незыблемой. 
Не последнюю роль в этом сыграл назначенный Павлом I государственный казначей А.И. Васильев, придерживавшийся консервативных взглядов на финансы и денежное обращение. К всевозможным новаторствам в этих областях Алексей Иванович относился весьма настороженно. Неслучайно он принял деятельное участие в критике зубовского проекта перечеканки и именно на него возлагались обязанности по его свертыванию. 
В первые годы правления Александра I все оставалось по-старому. К исходу первого десятилетия XIX века власть была вынуждена серьезно задуматься над существовавшим состоянием дел в денежном обращении и признать актуальность проблемы массового "воровства" медной монеты. Результатом явился императорский указ от 17 февраля 1809 года об уголовном наказании за незаконный вывоз медной монеты за границу: 
"По случаю дошедших до Нас сведений о вывозе за границу Российской медной монеты, повелеваем отныне впредь оной из России ни под каким предлогом не выпускать и иметь за сим неослабное наблюдение; с теми же, кто окажется виновным по сему случаю, поступать по всей строгости законов". 
Министерство финансов приступило к подготовке денежной реформы. В первую очередь предстояло срочно решить проблему катастрофически обесценившихся ассигнаций и стабилизировать курс российского рубля. Главным вдохновителем и идеологом реформы стал статс-секретарь М.М. Сперанский, близкий друг и соратник Александра I. 
Незадолго до начала подготовки денежной реформы на имя императора были поднесены очередные предложения относительно медной монеты - оршанского купца Александра Цетлина и купца из Николаева Леонтия Шарлаимова. 
Проект Цетлина (31 января 1809 года) предполагал "для доходов казенных" делать медную монету по образцу европейских государств, где она уже давно чеканилась со значительным превышением ее цены по отношению к меди. От этого, как заверялось, не пострадали бы ни бумажные деньги, ни сама ходячая монета, а государство получало законный доход от чеканки. 
Основные мысли и предложения разработчик проекта излагал в небольшой записке: 
"Как я удостоверен, что находится великой ущерб в казне, то я себя за долг почитаю объявить Вашему Императорскому Величеству свой проект, по которому не токмо приостановится впредь таковой урон, но еще прибавится казенной доход на великую сумму без малейшей убыли для народа; а имянно: во всех Европейских государствах медная монета делается вдвое почти против цен, по которым обыкновенно медь продается. 
Государства, получая от сего пользу, не отягощают тем народа и звонкая монета ни в каком случае не теряет цены своей против ассигнаций, при том же, одна издержка на делание монеты не позволяет уже выпущать ея в такой цене, которая бы равнялась простой меди, следуя таковым правилам, в империи Российской за 35 лет пред сим из пуда меди стоившей тогда от 8 до 9 рублей, выбивалось монеты 16 руб., в такой точно цене ходит оная и поныне, когда простой меди продается уже пуд более 23 руб. : следовательно, казна простую медь продает дороже, нежели ходит монета ея, а издержки на делание оной вовсе не возвращаются, после сего само собою видно, сколько пользы было б для доходов казенных убавить вес медным деньгам по положении против ныняшняго". 
В проекте не сказано, насколько именно необходимо было повысить монетную стопу. Но если принимать его логику и указанные цены на медь (от 23 рублей), то медную монету в России следовало бы выделывать не менее чем по 40 рублей из пуда без всяких опасений за такую ее легковесность. 
Чтобы показать разницу между тяжеловесными отечественными и иностранными медными деньгами, к бумаге прилагались 5-копеечник и 6-крейцеровая австрийская монета, которая по стоимости превышала его, но при этом более чем в три с половиной раза была легче. Вместе с проектом Цетлин подал на высочайшее усмотрение еще одно "выгодное дельце". По его мнению, очень прибыльное для казны. Купец подметил, что в ряде приграничных губерний ощущался острый недостаток в мелкой медной монете, которую там охотно меняли на серебро. 
Если бы казна организовала доставку в те места мелкой меди, то от размена получала бы до 40 копеек с каждого рубля. К марту 1809 года относится другой купеческий проект - с рекомендацией о повышении стопы медной монеты до 32 или до 40 рублей, "чтоб на долгие времена могла в таком качестве безпременно оставаться". 
Всю старую монету требовалось собрать и перечеканить. Это сближало проект с зубовским. Но в отличие от него он являлся более "мягким" по порядку и срокам осуществления: предлагалось сначала начеканить достаточное количество новой монеты, выпустить ее в обращение и только потом приступить к постепенному изъятию старой монеты и ее перечеканке. Сроки перечеканки не оговаривались - как получится. 
Для ускорения снабжения денежного оборота новой монетой предусматривалось открыть несколько дополнительных временных монетных дворов в разных концах империи - "в украинских губерниях". Желательно, при крупных водных транспортных артериях. 
В случае одобрения общих положений Шарлаимов обещал предоставить "особой прожект" с прописанием механизма быстрого и дешевого сбора старой монеты. Он же предложил и услуги (как казенный подрядчик, специализировавшийся на перевозке металла) в организации ее доставки к местам перечеканки. 
Оба проекта поступили на рассмотрение к Сперанскому, но дальнейший ход бумагам дан не был: в условиях подготовки широкомасштабной денежной реформы в них не усмотрели никакого смысла. 
20 июня 1810 года вышел императорский манифест, провозгласивший новое устройство монетной системы России. В основу ее был положен серебряный рубль, к которому приравнивались ассигнации (по фиксированному курсу) и все остальные серебряные и медные монеты соответственно достоинству каждой из них. 
Монета делилась на три категории: банковую высокопробную (рубли и полтины); разменную серебряную (20, 10 и 5 копеек), пробой пониже, и разменную медную (2, 1 и 1/2 копейки). Старая медная монета продолжала хождение в качестве законного платежного средства по номиналу и должна была со временем изыматься из обращения. Перелив ее строжайше воспрещался. 
Стопу медной монеты наконец-то изменили. Однако правительство не решилось на значительное снижение ее веса. Достоинство новой монеты определялось на основании среднерыночной цены меди в серебре за несколько прошедших лет. Остановились на стопе в 24 рубля. 
Это провозгласил манифест от 29 августа 1810 года.
К концу XVIII столетия явно нездоровая ситуация с медной монетой была налицо. Общество быстро среагировало на это и поспешило поставить власть перед фактом. Появился ряд проектов от высоких государственных чиновников и частных лиц, поданных на имя верховной власти с середины 1790-х годов. 
По форме и механизму реализации проекты предлагались самые разные. Объединяло их одно - идея повышения достоинства российской медной монеты. Все они под теми или иными предлогами (во многом надуманными) оказались отвергнуты. 
Правительство Павла I, а затем и Александра I упорно не хотело обращать внимание на поступавшие предупредительные сигналы и реагировать на них. 
Оно до последнего не желало отказываться от устаревшей медной монеты, достоинства которой виделись в ее "полновесности" и стабильности на протяжении десятилетий. При этом продолжая мириться с убытками и вопиющими "неудобствами", от таковой монеты проистекавшими. 
И все же к исходу первого десятилетия XIX века власти были вынуждены пойти на повышение монетной стопы. Экономика страны наконец-то получила модернизированную монетную систему, пригодную для нормального обслуживания торговых оборотов. На разрешение этого вопроса ушло почти два десятка лет.

Картина дня

наверх